Общая психопатология. Том 1 - Евгений Васильевич Черносвитов

Итак:

А) «Электрон так же неисчерпаем, как и атом». Но, «электрон» «часть» атома. Поэтому, естественно, что атом неисчерпаем по сравнению с электроном!

Б) «Пока электрон не исчерпаем, как атом» (В 1-ом издании, правка Бухарина).

Для Общей психопатологии, в отличие ее от гносеологии, нет вопроса об адекватности знания, которое несут в себе феномены. В Общей психопатологии «знание» всегда субъективно достоверно и, следовательно, истинно. Примерно, та же самая логика, как еще в одном утверждении Ленина: «Учение Маркса всесильно, потому, что – верно!»

Точно также в Общей психопатологии, знание не зависит ни от какой «системы» знания. Например, априорно-дедуктивной или формально-логической. Не говоря уже о диалектике и математике! В Общей психопатологии феноменологическое знание зависит от степени вовлеченности в него субъекта. От того, насколько знание есть «не-Я». ТО есть, «мое знание». А, если «знание есть «Я» – то это уже не Логос, это уже Дух. Не «cogito», а – «sum»!

Но, и в Общей психопатологии, знание о «данном» знании предполагает, как и в гносеологии, отображение «его границы». И, тем самым, соотнесения с категорией незнания, которая в рассматриваемой ситуации часто фигурирует лишь неявно. Граница знания может быть осмыслена в двух планах – экстенсивном и интенсивном. Первый из них выражает допустимую сферу приложения данного знания, за пределами которой оно равносильно незнанию. Так, знание о структуре атома не имеет никакого отношения к знанию закономерностей общественного развития. Оно обладает, так сказать, нулевой степенью отображения общественного развития. Второй план выражает наличный предел «глубины» отражения реальности, достигнутой в данном знании. Хотя этот предел носит конкретно-исторический и культурный характеры, «передвигается», он всегда существует. И, за ним лежит неизвестное, область незнания. Все сказанное имеет смысл до охвата феноменами Общей психопатологии. В качестве феноменов Общей психопатологии, повторяем, знание превращается в предмет.

«Предмет» знания стремится стать «не-Я» или «Я». И существует единственная граница, положенная и предположенная всякому знанию в нашей субъективности – Сома.

Но и в Общей психопатологии, как и в гносеологии, нельзя обойтись без категории (феномена) незнания. Эта категория служит необходимым логическим (или психопатологическим) основанием определения всякого знания, что свидетельствует об имманентной природе нашей субъективности. «Постоянство» души нашей сохраняется и в Общей психопатологии.

В) Незнание о знании

Эта ситуация на первый взгляд кажется весьма парадоксальной. В самом деле, как возможно иметь некоторое знание и не знать о нем? Правда, сразу нужно подчеркнуть, что такой вопрос может поразить лишь человека не думающего о том, как он думает? Здесь вопрос поставлен чисто академически. Ибо, стоит лишь задуматься над поставленным вопросом, как многочисленные ответы на него становятся очевидными! И, для тех, кто изучил «систему Станиславского», и для тех, кто «слышал» о Фейербахе, и для тех, кто читал «Философские тетради» В. И. Ленина…

И, все же, в каком смысле вообще допустимо говорить о незнании, как предмете и Духа, и Логоса? То есть, о феноменологии «незнания» в Общей психопатологии. Выше говорилось вскользь о нерефлексируемом знании. ПО Фрейду, это и есть, по сути, «бессознательное»! Фрейд хитер, чтобы ввести широко в оборот правильный термин и говорить о «бессознании»! Широкий диапазон нерефлексируемых предметов находится в субъективности именно в качестве «бессознания», а не «бессознательного»! Жак Лакан хорошо понимал это. И, «реабилитируя» Фрейда, ввел «ленту Мебиуса». Одни «предметы» не рефлексируются по установке, другие – по «понятию». Как в «Крейцеровой сонате» Льва Толстого. Здесь требуется дополнительная информация, так как «мое незнание», повторяем, совсем «неубедительный» феномен. Особенно в Общей психопатологии.

Прежде всего, важно подчеркнуть, что ситуация «незнания о знании» выступает всегда лишь как момент, или, возможно, как «нечто», связанное со структурой или деструкцией сознания. В Общей психопатологии, в обоих случаях, это фактор (и факт) многомерного процесса познавательной активности. Прежде всего – спонтанной. Сколько мы, таким образом, узнаем не нужных нам «вещей»! В каждом промежутке спонтанного процесса познания, волевой или мыслимой его «остановки», всегда наличествуют такие содержательные и структурные феномены, которые выполняют весьма существенные функции сознания и самосознания. «Зеркально» отражательные, оценочные, нормативные, саморегулирующие и др. Они, как правило, «полностью» не осознаются. Это, «черные дыры» сознания. Можно ли говорить о незнании субъектом указанных феноменов его собственной познавательной деятельности, и в то же время относить их к категории знания? Вот этот вопрос уже не для дилетанта!

С точки зрения гносеологии, на этот вопрос есть один ответ – любое, «спонтанное» знание есть неявное знание. Вот, печальный пример из нашей недавней жизненной практике! Мы «случайно» увидели, как машина сбила мужчину, который пытался перебежать дорогу, но, почему-то, вдруг, споткнулся!

Различные формы «неявного знания» и их роль в познании, полностью и хорошо вписываются, однако, в Общую психопатологию! (См. M. Polanyi. «Personal Knowledge». Edition 5. L. – N.Y. 2015).

Мы уже знаем, что Общая психопатология субъективности представлена как бы двумя основными потоками феноменов сознания: рефлексивных и арефлексивных (спонтанных). И эти феномены, весьма различны и внутри своего потока, и с соседним потоком. Здесь, конечно, мы не имеем в виду психопатологический «случай» расстройства мышления – «параллельные мысли». «Каждый акт рефлексии, – отмечает В. А. Лекторский, – это акт осмысления, понимания. Последнее же всегда предполагает определенные средства понимания, некоторую рамку смысловых связей. Вне этой рамки невозможна и рефлексия. Вместе с тем предполагаемая (полагаемая – авторы) актом рефлексии смысловая рамка, не рефлексируется в самом этом акте, а „выпадая“ из него, берется в качестве его средства, то есть, неявного знания» (В. А. Лекторский. «Субъект, объект, познание». Изд. 2. М. 2001, стр. 260). Как видно из рассуждений нашего ведущего гносеолога, это точка зрения «понимающей» психологии. Возможно, она и верна, но не для Общей психопатологии. Если с точки зрения гносеологии нет четкой границы между мышлением и сознанием, когда речь идет об их субъекте, то с точки зрения методологии Общей психопатологии, таковая существует. А именно – Сома. Только здесь однозначно верно: «В здоровом теле – здоровый Дух». В любых случаях характеристика (и статусы) неявного арефлексивного (спонтанного) знания относится прежде всего к так называемому предпосылочному знанию (a priori). Но, феномены априорного знания есть феномены априорно-дедуктивной системы мышления. Нашей, так сказать, обыденности. Для Общей психопатологии это феномены Логоса.

Любое априорное знание – двумерно. Интересно посмотреть, как это выглядит в частной психопатологии, при синдроме аутодвойника. Субъект не знает того, что знает его двойник!!! Субъект знает то, что не знает его двойник!!! А в случаях амбивалентности еще сложнее: субъект и его двойник имеют одинаковое знание о незнании, и одинаковое незнание о знании. Классический вопрос для тонкого знатока Общей психопатолога (пусть, Карла Ясперса!): «знает ли Раскольников, почему он убил убогую сестру старухи?» Его «двойник», Порфирий Петрович – знает. Но, в каком отношении относится «незнание» Раскольникова к «знанию» Порфирия Петровича? И, «знание» Порфирия Петровича к «незнанию» Родиона Раскольникова? С точки зрения гносеологии ответов ни на один из этих вопросов мы не получим. Они находятся в сфере Общей психопатологии!

С точки зрения гносеологии «двумерность» всякого знания в том, что оно несет информацию и об отражаемом «объекте» (независимым от субъекта и средств его познания), и о самом субъекте со средствами измерения, или без таковых. Правда, в квантовой механике, и «объект» становится зависимым от субъекта со средствами измерения. Вспомним, еще раз, парадокс Эрвина Шредингера «жива ли кошка»? В настоящее время, помимо «принципа неопределенности», «принципа дополнительности» и логического «достаточного основания», есть еще один «костыль» для парадокса Шредингера. Мы говорили о нем выше. А, именно, мы назовем его принципом «определенной неопределенности» или, что одно и тоже и для Логоса, и для Математики, принципом неопределенной определенности». Это – не жонглирование словами. Это – реальность! Мы имеем в виду, состояние «не жива, и не мертва»! Уверены, что Жак Лакан был бы довольный, ибо от «кварков» мы совершаем экстремальный прыжок в филологию! В «поле языка» (Жак Лакан). Здесь еще